1941 год. На улицах обсуждают, как некто, похожий на Чаплина, наводит суету. Не всерьёз, мимоходом, как сейчас говорят про спятивших политиков. Какая разница, это не с нами, это там. Никто не знает, что совсем скоро весь мир погрузится в ад, пока каждый варится в своём собственном котле на медленном огне — с него и начинается «Аллея кошмаров». Стэнтон (Брэдли Купер) использует огонь, чтобы начать новую жизнь. Он точно знает, настоящий ад это не сказка, потому что умеет создавать его сам.

О том, как сказочный мир помогает спастись от жестокой реальности войны (причём неважно, от какой именно, реальной или внутренней), Гильермо дель Торо рассказал ещё в «Лабиринте фавна». Но то был взгляд ребёнка, эскапизм срабатывал на все сто, а взрослому оставалась иллюзия, которую долго и упорно навязываешь себе сам. В «Аллее кошмаров» эту функцию берёт на себя ярмарка с кучкой отщепенцев. Стэнтон нашёл её, потому что в тот момент именно это нужно ему больше всего. Оплот отверженных, уникальных и отчаявшихся вперемешку с подлецами — в этом есть что-то рок-н-рольное. Кем бы ты ни был, подойдёшь и тебе всегда есть место, тебя никогда ни за что не осудят. Сами ничем не лучше.

Но это только взгляд издали и, может, даже свысока, а вообще-то в этом маленьком мире есть всё. Клем (Уиллем Дефо) умеет превращать человека в чудовище и наоборот, Зина (Тони Коллетт) даёт утешение, Бруно (Рон Перлман) — защиту, Пит (Дэвид Стрэтэйрн) — знания, а Молли (Руни Мара) — любовь. Непрезентабельный, а зачастую и откровенно жалкий фасад скрывает настоящий дар или мастерство, заслуживающее уважения. Классика. Любая ложь сработает только вперемешку с правдой. На этой грязной ярмарке не хватает лишь одного — амбиций. Стэнтон вырастает из этого шапито, хочет измениться любой ценой. Считает, что способен на большее.

Словом, попадает в ловушку. Никто ни на что не способен, люди везде одинаковы и находятся там только потому, что убедили себя, мол, это их место. Все самозванцы, и выигрывает тот, кто лучше умеет держать лицо. Гильермо дель Торо уверен, что в мире существует только два типа сказок — призывающих слушаться родителей и призывающих к анархии. Но «Аллея кошмаров» вообще не сказка. Это история о пути художника и артиста, о гранях, которые легко переступить и последствиях, которых не избежать. Неважно, пытаешься продать людям спиритический сеанс или мировую войну, без грандиозного представления ничего не выйдет. А уж что сработает — расклад на картах Таро, сеанс психотерапии или безумная сила убеждения, зависит только от масштаба обмана. Искусство и власть — это одно и тоже. Влияние есть влияние, чувство страха и вины захватывает в рабство, надежда способна отнять всё (как учил персонаж Дефо, можно опустить человека на самое дно, главное, сказать ему, что это временно) и нет ничего страшнее веры.

Рецепт великого фильма, по мнению режиссёра, — образы как символы и эмоции превыше логики. Несмотря на то, что «Аллея кошмаров» — наименее сказочный фильм Гильермо дель Торо, это ничего не значит. Суть того, что режиссёр хочет показать, не меняется, да и не сказать чтобы форма претерпела суровую трансформацию. Гильермо всё ещё в своей зоне комфорта. «Аллея кошмаров» несёт в себе наследие приёмов предыдущих его работ. На месте все сказочные упрощения (что совершенно очаровательно и нисколько не умаляет глубины работ режиссёра). Он противопоставляет роковых персонажей невинным, как, например, в «Багровом пике» с Люси и Эдит. В «Аллее кошмаров» это Лилит и Молли. В «Багровом пике» противопоставление лежит в плоскости борьбы пагубной страсти и чистой любви, в «Аллее кошмаров» — строится на противостоянии обмана и истины.

Сказка или нет, Гильермо дель Торо не изменяет своему главному чувству — состраданию. В своих фильмах он всегда жалеет, понимает и объясняет тех, кого считают ущербными, неполноценными, сломанными. Видит в них ценность, а порой даже возвышает на фоне других. И самое главное, хоть и прозвучит очевидно, но он в них разбирается! Прямо по-настоящему. Дель Торо 10 лет проработал гримёром, умеет создавать иллюзию чего бы то ни было и знает, насколько на самом деле обманчива внешность. Ему не нужна сказочная форма, чтобы объяснить: один монстр по обстоятельствам, а другой — по сути.

В «Аллее кошмаров», кстати, постановщик сопереживает не персонажу Купера (вплоть до самого финала) и не тому несчастному из клетки (хотя уже больше), а Питу — одному из наиболее незаметных и талантливых артистов на ярмарке. Объясняя свою выдающуюся проницательность, он говорил Стэнтону о том, что умение читать людей появляется из страха, что тебе снова причинят боль. Приходится учиться мыслить на шаг вперёд, чтобы знать, когда ударят снова. Это разрывает душу, а если причинявших боль было много, рана уже не затянется.

Гильермо дель Торо показывает — дар уродует. Умение понимать, как у артиста, и желание быть понятым, как у зрителя, исходит из одного и того же глубочайшего чувства одиночества, которое так или иначе превратит тебя в чудовище. Этот фильм идеален, и даже не хочется говорить «почти». Уильям Линзи Грэшем мог бы быть спокоен, его роман попал в хорошие руки. Автор хотел показать изнанку жизни ярмарочных артистов, а режиссёр ушёл гораздо дальше. У «Аллеи кошмаров» даже есть слоган «Человек или чудовище». Но сняв столько сюрреалистичных фильмов о людях и монстрах, Гильермо дель Торо как никто знает — нет никакого «или» и никогда не было. Есть лишь набор дешёвых фокусов и дорогих иллюзий.

//Катерина Воскресенская